Елькин впоследствии погиб в боях с колчаковцами.
Вскоре Арцыбушев уехал в Уфу. Сын его, в памяти которого сохранились все эти подробности, пошел по отцовскому пути в тоже стал с юных лет профессиональным революционером — отведал тюремной похлебки, был па каторге и в ссылке. Жили они поэтому врозь. В 1905 году встретились в Самаре. В домике Арцыбушева разместился революционный штаб. В годы реакции оба они — отец и сын — были опять арестованы. В 1907 году перед высылкой Арцыбушева в Вологду он увиделся с сыном в самарской тюрьме. Борису пришлось отбывать каторжные работы в уфимском централе. Потом и отец приехал в Уфу, а сына выслали в Иркутск. Накануне 1 мая 1917 года, всего за полгода до Октябрьской революции, Борис получил тревожную телеграмму: «Выезжай немедленно», но оп застал старика уже при смерти. Разъезжая по заданиям партии по уральским заводам, Арцыбушев в дороге заразился тифом. Василий Петрович умер, не приходя в сознание, и не успел пикому сообщить о местонахождении оцинкованного ящика, раскрыть тайну, которую зпал только он один,— в каком именно месте зарыты письма Ильича...
Прошло десять лет. Осенью 1927 года, когда Глеб Максимилианович Кржижановский передавал представителю Института Ленина сохранившиеся у пего ленппские документы более позднего периода, секретарь партийного архива А. Лашин стал расспрашивать близкого товарища Владимира Ильича о судьбе многочисленных писем, полученных им от Ленина в годы сибирской ссылки.
Кржижаповский ответил, что из этой переписки не уцелело ни одной строки, но тут же вспомнил, что все эти письма — а их было около двухсот — он передал самарскому социал-демократу Василию Петровичу Арцыбушеву, погибшему в годы гражданской войны. Глеб Максимилианович, по-видимому, но знал о подлинных обстоятельствах смерти Арцыбушева. Но он тогда же рассказал представителю ппститута, что письма были уложены в оцинкованный ящик и зарыты где-то под Самарой. Где именно, он не мог вспомнить.